В Калининградском инженерном училище, которое окончил капитан Андрей Боровик, известная шутка о количестве возможных ошибок сапера звучала не в общеизвестном варианте. В альма-матер российских подрывников говорят так: сапер ошибается дважды. Первый раз, когда поступает в это училище. Ну а если серьезно, то училищные годы, вспоминает помощник начальника инженерной службы полка капитан Боровик, были великолепной – на всю жизнь – школой. Приоритетный и самый трудный предмет, конечно же, подрывное дело. Прошедшие Афганистан и не понаслышке знающие цену ошибки сапера преподаватели гоняли курсантов, казалось, даже с жестокостью. Забыл на зачете какую-то мелочь – пять раз потом пересдавать будешь. Зато на войне Андрей Боровик вспоминал, и не раз, тех преподавателей добрым словом. Впрочем, в отличие от многих товарищей он и в училище никогда не считал, что ошибся в выборе профессии. Впитывал как губка все, чему учили. Потому что еще задолго до выпуска твердо решил распределяться в ВДВ.

     В своих курсантских предположениях Боровик не ошибся: в десанте действительно повоевать пришлось, что называется, от души. Потому что для саперов в отличие от тех же, например, летчиков и танкистов, боевые действия в Чечне были самой что ни на есть классической войной. Минная война и сейчас, когда активное сопротивление бандгрупп подавлено, в разгаре.
     В первую командировку, когда в августе 1999-го боевики зашли в Дагестан и их парашютно-десантный полк перебросили под Хасавюрт, Боровик, будучи по должности командиром роты, командовал приданным батальону инженерно-саперным взводом. Во второй командировке – действовавшей в составе полковой тактической группы инженерно-саперной ротой . Скучать не приходилось. В сентябре 1999-го роты их батальона первыми – еще до официального начала контртеррористической операции – окопались на высотах на территории мятежной Чечни. Почти каждую ночь боевики из сел Галайты и Мехкеты проверяли надежность выставленной Боровиком минной обороны. Сам же он каждое утро начинал с проверки ведущих от штаба батальона к ротам дорог. На первом этапе хватало визуальной разведки: с брони на медленном ходу трое саперов внимательно всматривались в дорогу. Лежит не на месте камень – останавливались, пускали в ход миноискатели. В тыл ротам боевики заходить, правда, боялись. А вот на подступах к ротным опорным пунктам через ночь срабатывали сигнальные мины. Тогда саперы подрывали «монки» (мины направленного действия), а дежурные силы открывали огонь. Если утром на том месте, где сработали сигналки, не находили трупов животных, с помощью которых боевики нередко специально проверяли местность, значит, «духи» шли сами и назад кого-то, скорее всего, уже уносили. Но это не значило, что противник не был хорошо подготовлен к минной войне. Речь не только о фугасах и самодельных минах, которые не раз находили в лесных схронах, но и о тактике минной борьбы. Осенью 1999-го, например, всю группировку облетело известие о том, как боевики, подобравшись ночью к позициям одной из рот, обойдя «сигналки», развернули «монки». Уходя, специально зацепили поставленные на растяжки сигнальные мины. Дежуривший у подрывной машинки боец рванул, как было предписано, «монки» и те ударили в сторону ротных окопов. С установленными Боровиком минами такой номер у боевиков не прошел бы. Под каждую торчащую над землей «монку» его саперы ставили по хорошо замаскированной гранате.
     Еще больше работы выпало на вторую командировку. Полк стоял в горах в непосредственной близости от трех сел. В одном из них действовала подпольная школа подрывников. Каждое утро саперы с миноискателями проверяли дороги. Пошли фугасы один за другим через каждые 100 метров – значит, в школе экзамены. Прекратилось минирование – прошел выпуск. И хотя десантники в этой войне всегда побеждали, противник противостоял им серьезный. Боровик вспоминает, как в схроне у Агиштов нашли 6 мешков селитры и 16 самодельных мин, почти один к одному копирующих «Мон-100». Даже сварка на корпусе, только не покрашены. Какие только не приходилось встречать фугасы! Но самый распространенный – трехметровая банка с выплавленным из снарядов тротилом и детонатор. В качестве последних не жалели использовать даже «Кенвуды» – портативные радиостанции зарубежного производства. Только инженерная разведка капитана Боровика сводила на нет все усилия бандитов. Генератор радиопомех глушил радиосигналы подрывников, направляемых к фугасам. А шедшие впереди колонны саперы с миноискателями не оставляли ни сантиметра непроверенного пространства. У саперов, это Боровик усвоил еще в училище, общий успех, как, наверное, нигде, зависит от каждого. Ошибется один – подорвутся все. Поэтому, будучи ротным и готовя свою роту к войне, он, помимо спецподготовки, особое внимание уделял сплачиванию коллектива. Главное для любого ротного командира, считает три года откомандовавший ротой капитан Боровик, – не подменять первейший командирский принцип «делай, как я» барским «делай, как я говорю».
     Поэтому офицеры его инженерно-саперной роты и кросс всегда бегали вместе с солдатами, и на полевых выходах, на которые выпадает основная боевая учеба, без выходных дневали и ночевали с бойцами. Причем взводные командиры жили в палатках со своими взводами – только так, по мнению Боровика, можно было по-настоящему сплотить роту, подготовив ее к войне. Потому что в саперном деле, это Андрей Боровик понял еще в училище, мелочей действительно не бывает.