- Я себя
чувствую, но плохо, - отвечала Фаина Раневская на вопросы о здоровье. Оправившись
от инфаркта, Раневская произнесла сакраментальную по сути своей фразу:
"Если больной очень хочет жить, то врачи бессильны".
- Оптимизм это
недостаток информации
- Я уже давно ничего
не читаю. Я перечитываю и всё Пушкина, Пушкина, Пушкина. Мне даже приснилось,
что он входит и говорит: "Как ты мне, старая дура, надоела!"
- Нонна, а что,
артист Н. умер?
- Умер.
- То-то я смотрю, его
хоронят...
- Ну-с, Фаина
Георгиевна, и чем же вам не понравился финал моей последней пьесы?
- Он находится
слишком далеко от начала.
- Фаина Георгиевна,
как ваши дела?
- Вы знаете, милочка,
что такое говно? Так оно по сравнению с моей жизнью - повидло.
...Бог мой, как
прошмыгнула жизнь, я даже никогда не слышала, как поют соловьи.
- Когда я умру,
похороните меня и на памятнике напишите: "Умерла от отвращения".
- Старость, -
говорила Раневская, - это время, когда свечи на именинном пироге обходятся
дороже самого пирога, а половина мочи идёт на анализы.
- Молодой человек! Я
ведь еще помню порядочных людей... Боже, какая я старая!
- У меня хватило ума
прожить жизнь глупо.
- Как бы растолковать
бездари: никто к вам не придёт, потому что от вас нечего взять. Понятна вам
мысль моя неглубокая?
- Я не признаю слова
"играть". Играть можно в карты, на скачках, в шашки. На сцене жить
нужно.
О своих работах в
кино: "Деньги съедены, а позор остался".
- Сняться в плохом
фильме - всё равно что плюнуть в вечность.
- Жемчуг, который я
буду носить в первом акте, должен быть настоящим,- требует капризная молодая
актриса.
- Всё будет
настоящим, - успокаивает ее Раневская. - Всё: и жемчуг в первом действии, и яд
- в последнем.
Идущую по улице
Раневскую толкнул какой-то человек, да еще и обругал грязными словами. Фаина
Георгиевна сказала ему:
- В силу ряда причин
я не могу сейчас ответить вам словами, какие употребляете вы. Но я искренне
надеюсь, что когда вы вернетесь домой, ваша мать выскочит из подворотни и как
следует вас искусает.
Актеры обсуждают на
собрании труппы товарища, который обвиняется в гомосексуализме: "Это
растление молодежи, это преступление…"
- Боже мой, несчастная
страна, где человек не может распорядиться своей жопой, - вздохнула Раневская.
- Лесбиянство, гомосексуализм, мазохизм, садизм это не извращения, - строго
объясняет Раневская. - Извращений, собственно, только два: хоккей на траве и
балет на льду".
Объясняя кому-то, почему презерватив белого цвета, Раневская
говорила: "Потому что белый цвет полнит".
- Удивительно, -
сказала задумчиво Раневская. - Когда мне было 20 лет, я думала только о любви.
Теперь же я люблю только думать. На том же вечере Раневскую спросили: "
Какие, по вашему мнению, женщины склонны к большей верности - брюнетки или
блондинки? Не задумываясь она ответила: "Седые!"
"Вы не поверите,
Фаина Георгиевна, но меня еще не целовал никто, кроме жениха". "Это
вы хвастаете, милочка, или жалуетесь?"
Сотрудница
Радиокомитета N постоянно переживала драмы из-за своих любовных отношений с
сослуживцем, которого звали Симой: то она рыдала из-за очередной ссоры, то он
ее бросал, то она делала от него аборт... Раневская называла ее "жертва
ХераСимы".
Расставляя точки над
i, собеседница спрашивает у Раневской:
-То есть вы хотите сказать, Фаина Георгиевна, что Н. и Р.
живут как муж и жена?
- Нет. Гораздо лучше,
- ответила та.
- Фаина, - спрашивает
ее старая подруга, - как ты считаешь, медицина делает успехи?
- А как же. В
молодости у врача мне каждый раз приходилось раздеваться, а теперь достаточно
язык показать.